Запретить!
В ряде городов России в прошлом году местные епархии возмущались рекламой «Билайна»: там были… «вампиры». Настоятель Уфимского Крестовоздвиженского храма Роман Хабибуллин проследил зловещую связь: «Сначала «ночные вампиры», а потом спонсорство концертов Мадонны, которая шокировала религиозную общественность богохульными выходками». Аналогичные проблемы («вампиризма») возникли у «Билайна» в Красноярске и других городах.
С подачи церковников власти Барнаула запретили рекламную акцию «Солнечный» по снижению цен на мобильники. Там, знаете ли, на плакате со слоганом «Неприлично низкие цены» изображена милая девушка, держащая на уровне груди мобильник. Настоятель Никольской церкви повелел властям рекламные тумбы убрать, те и подчинились.
Владимирские церковники пару лет назад потребовали запретить «карнавальные забавы» 11 июня. Забавы выпадали на день Святой Троицы. С тех пор владимирские власти планы светских увеселений, видимо, сверяют с церковным календарем. Если дело пойдет так и дальше, неизбежно перенесение в стране празднования Нового года — ведь он выпадает на Филиппов пост, перед православным Рождеством.
Церковники самарские не так давно требовали запретить рекламу страховой компании «Энергополис». Якобы реклама «оскорбляла чувства верующих», используя изображение ангела-хранителя в виде клерка с как бы ангельскими крылышками. Оскорбительным показался клерикалам и слоган: «Когда твой ангел-хранитель отдыхает...» Мол, не может он отдыхать.
Аналогичные выпады отмечены против рекламы «Тефаль» — за слоган «Тефаль» думает о вас» (мол, не ее это дело, а сами знаете кого). Против «МегаФона» — за постулат «Будущее зависит от тебя»: якобы проигнорирована роль божественного провидения (так раньше хулили за игнорирование «руководящей и направляющей роли КПСС»).
У Олейникова и Стоянова из «Городка» возникли нешуточные проблемы с прокуратурой Санкт-Петербурга, куда некий гражданин Улыбин подал иск об оскорблении чувств православных сюжетом про Ледовое побоище (Александр Невский причислен к лику святых Русской православной церковью). Тогда, правда, обошлось. Зато не обошлось в селе Полевском Свердловской области, где запретили — с подачи церковников — демонстрацию фильма «Код да Винчи». Как запретили фильм в Туле и Хабаровске. Того же добились клерикалы и в таких совсем не христианских странах, как Египет, Пакистан, и других мусульманских государствах.

Дело уже не в символах
В 2005 году некий общественный комитет «За нравственное возрождение Отечества» направил протест в Федеральную антимонопольную службу (ФАС) России, требуя демонтировать показавшуюся ему «кощунственной» рекламу интернет-холдинга Rambler. В рекламе был использован «святой для христиан образ Тайной вечери в сочетании с рекламой услуги по поиску в Интернете». Получается, уже и картины великих мастеров Возрождения (Леонардо да Винчи в данном случае), все сплошь и рядом на христианские сюжеты, всуе использовать нельзя? Кажется, что это — абсурд. Однако то были лишь цветочки. Потому как клерикалы взялись и за те «образы», где ни Тайная вечеря, ни вообще что-либо даже отдаленно отсылающее к Священному Писанию и рядом не стояло.
Недавно с подачи того же общественного комитета управление Федеральной антимонопольной службы по Москве (УФАС) признало неэтичной рекламу журнала Moulin Rouge с изображением полуобнаженной модели (стоит заметить, по нынешним временам — близким к целомудренному). Арбитражный суд Москвы отказался удовлетворить иск Издательского дома Родионова к УФАС по Москве. Самое главное — в решении суд указал, что опирается на разъяснение УФАС, которое, в свою очередь, аргументировало выводы цитатами из Библии и Корана.
УФАС цитирует Нагорную проповедь Иисуса Христа: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем». Для политкорректного «равновесия» во множестве цитируется еще и Коран — по поводу того, что «грех смотреть на чужую женщину и видеть открытые части ее тела», и о том, что «раздеваться без надобности и ходить голым — грех». Все это привело УФАС и светский суд к выводу о том, что нарушены «общепринятые нормы гуманности и морали» и имеют место «оскорбительные образы в отношении религиозных убеждений физических лиц» (оставим в последнем случае литературное изящество фразы на совести авторов формулировки).
Правда, бросается в глаза досадное отсутствие цитат из священной книги евреев Торы — там ведь тоже много чего есть про женщин, а иудаизм наряду с православием, исламом и буддизмом одна из четырех признанных на государственном уровне конфессий России.
Впрочем, и без Торы ссылки на теологические источники в судебном решении по-своему выдающийся шаг в эволюции нынешнего российского государства. И по этому пути можно очень далеко зайти.

Симфония власти
Есть старый церковный анекдот. Преподаватель семинарии спрашивает у слушателей:
— Что происходит с человеком, которого рукополагают в епископы?
Старательные ученики отвечают согласно канонам Церкви:
— На него снисходит благодать Святого Духа.
— Неправильно, — отрезает преподаватель, — в него вселяется бес гордости.
Чтобы проникнуться смыслом этой байки, посмотрите любую епархиальную газету. Почти каждая — это «Правда» образца времен дремучего застоя. Только вместо «дорогого товарища Брежнева» на каждой полосе — местный архиерей. Очень и очень часто он там не один.
Почти всех «генералов от религии» — не важно, муфтий это или епископ — как магнитом тянет к власти. Власть отвечает им тем же. Если в областной газете освещается церковный праздник, то непременно публикуется фото губернатора вкупе с местным епископом. Ту же «сладкую парочку» можно увидеть и в епархиальной газете, освещающей какое-нибудь событие пусть не религиозного содержания, но областного масштаба. Власть и церковь декларируют: «Мы вместе, а значит, мы сила». Это выгодно обеим сторонам, и побуждает их к этому пресловутый «бес гордости».
В последнее время принято говорить о «симфонии» между церковью и властью. По-гречески «симфония» значит «созвучие». Один из ярких примеров созвучия был явлен тогда, когда православная общественность, точнее, самые маргинальные ее элементы начали возмущаться по поводу присвоения гражданам ИНН. Тогда этот цифровой код был объявлен печатью сатаны, той самой, без которой, согласно «Откровению Иоанна Богослова», в «последние времена» ничего нельзя будет ни продать, ни купить.
Наш народ на практике мало верит во Христа, но много — во всякие суеверия. Кучка эсхатологически настроенных попов, кричавших, что тот, кто примет ИНН, прямиком попадет к чертям на сковородку, оказалась способной погубить серьезное государственное предприятие, на которое были потрачены немалые средства.
Другой показательный пример — введение в общеобразовательных школах сразу двух областей России, Калужской и Белгородской, «основ православной культуры» как обязательного предмета. До революции в гимназиях и школах Закон Божий преподавался детям из православных семей и должен был научить их азам веры, в которой они росли с пеленок. Сегодняшние же учебники не в состоянии сделать даже этого. Они повествуют обо всем — от необходимости изгонять злых духов постом и молитвой и до «извечной» борьбы добрых православных со злыми басурманами, — кроме того, что православие — это такая мировоззренческая концепция, в которой Бог есть Любовь.
Происходит это оттого, что религиозный императив составителей таких книжек, тех, кто по ним пытается чему-то научить детей, а также тех, кто возводит эти уроки в разряд обязательных, многократно превалирует над разумом. Подобными методами ни объяснить православие, ни тем более привить его невозможно.
Активность церкви, особенно господствующей конфессии, объяснить можно. Церковники пребывают в состоянии эйфории под впечатлением от резкого поворота — от государственного атеизма к почти уже государственному православию. После почти 80 лет «Славы КПСС» высшие лица государства (подчас это буквально одни и те же люди) появились на церковных службах с постными лицами и с горящими свечами. Веры, правда, многим недоставало, зато свою истовость они были готовы подкреплять материально — экономическими, финансовыми преференциями. Чем церковь не замедлила воспользоваться — от торговли спиртным до принятия в лоно свое земель, храмов и иной недвижимости.
Второй причиной возвышения институтов церкви, подкрепленных уже «материальной базой», стал вакуум нравственности в постсоветском обществе. С развала Союза ни снизу, ни сверху не произросло никаких моральных и ценностных ориентиров. И в условиях «морального вакуума» да еще при поддержке государства институты церкви тотчас предложили себя в качестве носителей и «поставщиков» ценностей. Притом носителей монопольных.
Одна проблема. И она базовая: российская церковь, будучи ортодоксальной по происхождению, таковой пока и осталась по сути. Годы выживания в советском тоталитаризме придали ей качества, свойственные скорее институтам безопасности, нежели институтам духовности: она научилась пресекать, выявлять и противостоять. Не в ее исторической и институциональной природе заниматься мессианством, развитием, обучением. Оставшись в старославянских рамках (не только в атрибутах, но и в мышлении), институты церкви, по сути, пытаются переложить видение мира XII—XIV веков на современность. Но мир изменился, изменились ценности, по которым сегодня люди оценивают свою успешность. Когда-то лучшей судьбой для девочки родители считали монашество, потом — удачное замужество. Когда-то телесное истязание считалось нормальным, жизнь земная была ничто по сравнению с жизнью вечной. Если это перенести в сегодня, получится, что любой, стремящийся обладать хорошей квартирой-машиной-дачей, — законченный грешник. Ну а уж о посетителях фитнес-центров и говорить нечего. Это не очень близко — в церковном понимании — к телесному истязанию.
Пусть Россия и не живет в протестантской этике, но все же она — на уровне в том числе и своих лидеров — декларирует стремление к росту благосостояния граждан и т.д. Стало быть, хочет жить хорошо в земной жизни. Да и церковь, судя по лимузинам в ее автопарке, не против этого…
Но тогда она, будучи институтом, должна находить в себе силы, мудрость и желание меняться. И идти в мир не как «пресекатель», а как Выразитель, Учитель. В сущности, Евангелие отвечает почти на все вопросы даже современной жизни. Нужно только уметь читать его глазами современника.
Если же в начале ХХI века начать жить по церковным законам, то не будет предела запретам, особенно в многоконфессиональной стране. Кто-то «оскорбится» фактом преподавания в школе произведений отлученного от церкви Льва Толстого. Кто-то — продажей свинины и употреблением ее в пищу. Десятки копий было недавно сломано после одного только заявления муфтия Нафигулы Аширова: мол, мусульман оскорбляет присутствие в российской госсимволике крестов. А поскольку у нас светское государство, то никаких атрибутов веры на общих для всех граждан госсимволах быть не должно. При этом он как бы забыл, что на флагах всех «традиционно» исламских субъектов Федерации присутствует сакральный для мусульман зеленый цвет, такой же религиозный символ, как для христиан крест.
Кого-то возмутят все светские праздники, не совпадающие с церковным календарем. А кого-то — надобность работать в священную для мусульман пятницу. Или в субботу. Ведь это может оскорбить иудеев, в священной книге которых (Исход, глава 35, стих 2) сказано, что такой человек должен быть предан смерти. Будет ли убийца оправдан светским судом, если докажет, сколь глубоко были в этом случае оскорблены его религиозные чувства?
Политический терроризм XIX—XX веков легко может смениться терроризмом религиозным. Такие борцы за всемирную справедливость, как Че Гевара, уже сменяются борцами против всемирного зла, такими как президент Ирана Махмуд Ахмадинежад. Один известный политик в шутку сказал о нем: «Даже разговаривать с таким страшно, ибо он напрямую общается с Богом». В России процесс замены политического императива на религиозный пока не принес, слава аллаху, столь «сочных плодов», как президент Ирана, но и у нас уже есть чем похвастать.
В Евангелии есть слова: «Идущий за мной сильнее меня». Раннюю постсоветскую терпимость веры все больше сменяет огосударствленная религиозность. Кто знает, может, среди первых лиц государства и у нас появятся люди, возводящие веру в абсолют? Иными словами — фанатики…

Особенности русского клерикализма
Cтранно рассчитывать, что попы и муфтии будут стоять на страже светских принципов. Но давление православной церкви и прочих религиозных организаций на государство в последние 15 лет не было таким уж непреодолимым. Это был взаимный процесс — государство «уступало» только тогда, когда требования духовных клерикалов совпадали с установками клерикалов светских. Русский клерикализм вообще не похож на западный. Классический западный клерикализм был попыткой отстоять претензии католической церкви на преобладание в обществе и государстве в период завершения строительства европейской светской цивилизации. Русская церковь со времен патриарха Никона таких претензий не выдвигала. На протяжении последних 300 лет она пыталась не подчинить себе светскую власть, а, наоборот, стремилась превратиться в органичную часть этой власти. Посему и клерикализм по-русски — это не воцерковление государства, а огосударствление веры.
«В своем попечительском вдохновении «полицейское государство» (в данном случае — петровское. — «Профиль») неизбежно оборачивается против церкви. Государство не только ее опекает. Государство берет на себя ее собственные задачи, берет на себя безраздельную заботу о религиозном и духовном благополучии народа. И если затем доверяет или поручает эту заботу снова духовному чину, то уже в порядке… государственной делегации и только в пределах этой делегации» (прот. Георгий Флоровский. «Пути русского богословия»).
Страсть к проповедничеству и окормлению подданных, постоянные попытки примерить на себя рясу и омофор — родовая черта российской бюрократии. И вот что примечательно: чем бесстыднее и развращеннее становится эта бюрократия, тем сильнее ее страсть к морализаторству. В Савонаролы метят те, на ком клеймо уже ставить негде...
У сегодняшней российской бюрократии никакой собственной морали нет, взяться ей неоткуда, а страсть к учительству, «защите духовности» и искоренению пороков общества тем не менее неистребима. Приходится прибегать к заимствованиям и «обращаться к истокам», под которыми подразумеваются собственные — увы, убогие — представления о вере и религиозной традиции.
При этом соблюдение внешних квазидемократических приличий и страх перед межконфессиональным конфликтом в многонациональной стране заставляют госпроповедников врать. Врать, заявляя о защите прав так называемых традиционных конфессий, хотя все понимают, что речь идет в основном о РПЦ, к которой в довесок пристегнуты магометанство (чтобы не обиделись кавказцы и татары) и буддизм (чтобы потрафить бурятам и калмыкам). Врать, не ссылаясь на религиозные запреты прямо, а якобы защищая права мифических верующих, которые «пишут письма».
Православное и иное, пользуясь чиновничьими эвфемизмами, «традиционное» духовенство может не обольщаться: проповедники от госслужбы не будут учиться у них. Они хотят учить сами. Первичным в морализаторстве наших чиновников является не вера и основанная на ней религиозная мораль, а сложившиеся у них собственные представления о религии и приличиях. Эдакая смесь позднесоветского ханжества и ущербной бытовой религиозности. Религиозности, в которой купание в крещенской проруби под водочку и стояние на Пасху со свечкой под камеры вполне уживается с откатами под 50% и оргиями на альпийских курортах. Этот компот у них и принято называть «духовностью». В нем источник вдохновения госморалистов. А Библия и Коран — это так, цитатники по духовности. Годится — молиться, не годится — горшки покрывать. Вот, например, показалась обложка Moulin Rouge неприличной и недуховной — нашли цитатку.
Причем цитаты выбираются как-то небрежно. Чиновники ФАС ссылаются на Нагорную проповедь: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем». В проповеди осуждается тот, кто глядит с вожделением, но не сама женщина. Если верующих граждан, чьи интересы столь ревностно защищает ФАС, так распалила модель на обложке, то им стоило бы укреплять себя молитвой и постом, а не писать кляузы в органы госвласти.
Хорошо еще, что моралисты непоследовательны и из всего многообразия религиозных традиций выбирают лишь те, которые не противоречат их путаным представлениям о нравственности (светским в своей основе). Захотели бы — нашли много других цитат. Почему, например, верующих не может оскорбить реклама услуг по страхованию жизни (против них, кстати, недавно выступил один из исламских университетов в Индии), которые для правоверного мусульманина не что иное, как азартная игра с божественным предопределением. Или реклама банковских кредитов — и ислам, и христианство осуждают ростовщичество. Или встречи президента Путина с силовиками по субботам (перечитайте Книгу Чисел Ветхого завета — там есть поучительная история о том, что бывает с нарушающими субботу). Список можно продолжить.
...В византийских сводах церковного законодательства есть норма, по которой мирянин, самовольно надевший монашеское облачение, особенно в корыстных целях, приравнивался к святотатцам и подлежал порке. Более эффективную защиту от клерикализма по-русски придумать сложно.